Творческая команда выпускников ГИТИСа представила премьеру спектакля «Пир во время чумы» в Русском театре драмы и комедии имени Пушкина в Бустоне

Премьерные показы прошли 31 октября, 2 и 3 ноября. О том, почему выбор постановки пал на произведения Пушкина и с какими сложностями команда столкнулась в Таджикистане мы поговорили с выпускником Мастерской Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова режиссёром Тимуром Галеевым.

— Тимур, Вы выступили не только режиссёром спектакля, но и автором инсценировки. Почему за основу взяли А. С. Пушкина?
— Выбор маленькой трагедии Пушкина «Пир во время чумы» в первую очередь обусловлен её очевидной актуальностью, а во вторую очередь объёмом, так как изначально я понимал, что легко не будет и не стоит замахиваться на двухактный материал.

Пьеса эта ставилась много раз, захотелось найти к ней новый подход, рассмотреть эпидемию не только со стороны трагедии, но и отрефлексировать наш опыт карантинов и самоизоляций. Поэтому я написал инсценировку, совместив письма Пушкина из Болдино, где он застрял на карантине, пьесу и ряд стихотворений. Хотелось найти связь между событиями в жизни поэта и его творчеством. Дописывал я инсценировку в красной зоне в ковидном госпитале и этот мой опыт определённо повлиял на спектакль, сместив акценты с проблем карантина на близкое дыхание смерти.

— Как Вам опыт работы с выпускниками ГИТИСа других направлений?
— Я входил в проект на замену, бюджет формировался до меня, в нём была заложена поездка хореографа, я решил оправдать это поисками языка на стыке музыкального и драматического театра. Обычно драматические фрагменты это булка, а хореографические — изюм, здесь получилось наоборот.

С художником проблем не было, ведь мы учились на одном экспериментальном курсе Каменьковича - Крымова, совместном со сценографами. С балетмейстером работать было сложнее: в балете они решают всё, а в драматическом театре последнее слово за режиссёром. Я бы рекомендовал организовать на балетмейстерском факультете курс: «работа хореографа в драматическом театре» для изучения отличных от балета правил взаимодействия с режиссёром.

— Насколько легко было найти общий язык с актёрской труппой в Таджикистане? На каком языке вы общались?
— Очень помогала поддержка Россотрудничества, они взяли на себя решение вопросов, которые я не смог бы решить. В полной мере я ощутил, что «восток — дело тонкое». Работа шла непросто, как и предполагалось. Труппа небольшая, около десяти человек и некоторые актёры чувствовали себя незаменимыми. Все понимали прекрасно русский язык, однако культурные различия привели к странной ситуации, когда мои обычные методы мотивации людей не работали: ни жёсткие разговоры, ни знаки внимания и признания. К концу работы я нашёл новый для себя метод: «если больше ни разу не опоздаешь и не пропустишь репетицию, я сделаю тебе подарок». Тем не менее, ровно половина актёров спектакля в итоге приглашённые артисты.

— Сложно было договориться о замене?
— Заменить актёра труппы на приглашённого можно далеко не в каждом театре. Я рад, что здесь с этим не возникло проблем. Как только количество людей с горящими глазами достигло нормы произошли качественные изменения в рабочем процессе. Кроме того, возникло ощущение, что некоторые из приглашённых ребят лучшие из лучших во всей Ферганской долине: актёр на роль Пушкина, пианистка, танцовщица. Особенно я благодарен судьбе за пианистку, которая не только за две недели разучила четыре ноктюрна Шопена и песню Свиридова, но и прекрасно смотрелась в актёрской игре. Она позволила воплотить мечту — в спектакле только живой звук, без фонограммы.

Таджикистан — самая молодая по среднему возрасту страна среди бывших советских республик и это отразилось на актёрском составе: из десяти участников пятеро — молодёжь от 15 до 19 лет, причём на важных ролях. Состав моложе, чем на спектаклях в ГИТИСе, но я считаю, что результат от этого только выиграл. Надеюсь, кто-то из этих ребят в будущем поступит в ГИТИС.

— С какими бытовыми трудностями пришлось столкнуться?
Работе мешали проблемы с материально-технической базой. Например, световое оборудование: 25 прожекторов и пульт — мы одалживали у концертного зала. Также театр остро нуждается в кондиционерах. Летом температура 45 градусов, а в октябре они могли бы обогревать воздух, актёрам не пришлось бы репетировать в куртках, рискуя простудиться. Надеюсь, что наш международный проект поможет привлечь внимание к решению этих проблем, ведь театр начинается с вешалки.

— Спектакль вошёл в постоянный репертуар театра. Вы довольны результатом? Как оцениваете опыт постановки на постсоветском пространстве?
— Премьера прошла успешно с аншлагом и долгими овациями, в присутствии официальных лиц. Последние сцены прерывались аплодисментами, я подумал, что это мой первый опыт в постановке трагедии и что она имеет силу, которой нет в драме. Как мне показалось, в этом трагическом ядре пьесы нам удалось запустить цепную реакцию, что я считаю главным достижением. Актёры уже надеются показать нашу постановку в Душанбе, о Москве пока только мечтают.

Как бы ни сложно было, поставить в бывшей республике СССР — это прекрасный опыт. Я искренне люблю эти страны, там живут ментально близкие нам люди, братские народы. Я чувствовал себя как дома, среди своих, а не чужих людей. Счастлив, что смог быть полезным делу возрождения культурных связей и дружбы народов.

Проект «Постановки студентов и выпускников ГИТИСа в русских театрах за рубежом» проходит при поддержке Минкультуры России и «Росконцерта». В 2021 году программа мероприятий объединила пять постановок молодых режиссёров в русских театрах бывшего СССР. Весной этого года два спектакля были поставлены в Таразе и Нур-Султане (Казахстан). Осенью ещё одна премьера прошла в Ташкенте (Узбекистан). Скоро премьера в Бишкеке (Киргизия). Постановки продолжатся в 2022 году.